Рейтинг:  5 / 5

Пензенский некрополь

     ВЕНОК САВИЦКОМУ

     На Митрофаниевском кладбище, в окружении захоронений 1940-50-60-х и даже 1970-х годов, серебрянкой крашенных крестов, звездочек, обелисков и оград, величественно возвышается каменный крест. Подойдем к нему. На таком же черном, надгробном камне-голгофе простая надпись:

«Академикъ живописи Константинъ Аполлоновичъ Савицкий. Родился 25 мая 1844 г. Скончался 31 января 1905г.».

Могила К. А. Савицкого. Фото А. Дворжанского 1980 г. Во время ремонтных и благоустроительных работ в апреле 1986 г. крест памятника был установлен каноническиv, т. е. так, чтобы нижняя наклонная его перекладина имела направление слева и сверху — направо и вниз, а не наоборот, как было. Ошибка в установке креста вкралась, по всей видимости, еще в 1944 г.     Очень кратко и в то же время емко, тут вся жизнь. Могила покойного академика ухожена — видно, что за порядком и чистотой следят. А ведь когда в 1944 году готовились торжественно отметить столетие со дня рождения Савицкого, ее с большим трудом нашли. Спасибо, помогли бывшие его ученики — участники его похорон. Также с немалым трудом учениками уже того 1944 года возле кладбищенской ограды на свалке был обретен, а затем и заново установлен на могиле крест. Подумать только: память об известном художнике и педагоге, место упокоения его праха могли быть утрачены для нас навсегда ... Да, как бы возросло величие каждого умершего человека, его неповторимость, насколько бережнее мы, живые, стали бы относиться друг к другу, если бы можно было просто, подойдя к любой могиле, увидеть и сопережить вместе с близкими покойного щемящие душу события скорбных дней. Окунуться в них позволяют сохранившиеся воспоминания о К. А. Савицком.

     Еще с зимы конца 1903 — начала 1904 годов Константин Аполлонович был болен плевритом. Предпринятое им весной и летом лечение кумысом не дало никаких результатов. Врачи настоятельно советовали поехать в Крым, где теплый и мягкий климат мог бы способствовать укреплению пошатнувшегося здоровья. Вняв их советам и начав новый учебный год, Савицкий отправился на лечение. Вернувшись из Крыма 16 декабря в Пензу, он казался бодрым и вполне окрепшим, но, к сожалению, это продолжалось недолго. Силы вновь покидали его: слабый, мучимый одышкой, он уже с трудом проводил занятия, а ведь до окончания учебного года было еще далеко: только-только закончились рождественские каникулы. Ученики жалели, и хотя состояние его не могло не тревожить, никто не думал, что развязка наступит так скоро.

     Еще днем 31 января 1905 года Савицкий был на службе, как всегда по расписанию с 5 до 7 часов вечера он провел занятие вечерового рисунка и ушел к себе на квартиру (1).

     Дальше мы узнаем из письма Н. К. Грандковского, художника и педагога училища, к И. Е. Цветкову, художественному коллекционеру, другу Константина Аполлоновича:

«Скончался он 31-го в 11,5 ч. от паралича сердца, один среди детишек, так как Валерия Ипполитовна ездила в Москву на похороны матери. Сын его, Вадя, только успел с лестницы добежать до меня и со мною обратно, — на это потребовалось не более 3-х минут, — все уже было кончено» (2).

Упомянутые в письме Валерия Ипполитовна — жена Константина Аполлоновича, а Вадя — их сын Вадим.

     В «Моих воспоминаниях» В. И. Савицкая писала:

«18-го января меня вызвали в Москву к умирающей матери, мне было очень трудно решиться ехать, оставлять его (Константина Аполлоновича. — Д. Д.). Он уверял меня, что чувствует себя хорошо, и я уехала. 29 скончалась моя мать, а 31 января не стало и его. Он скончался скоропостижно» (3).

     Нам к этим свидетельствам остается только добавить, что кончина Константина Аполлоновича наступила, когда он купал в ванной комнате свою младшую дочь Ольгу двух с половиной лет. На руках у Валерии Ипполитовны осталось семеро детей...

     В училище все переживали это горе с болью. Вот как описывает известие о кончине своего учителя Д. И. Карпов:

«Не помню которого числа прибегает утром сестра моя из школы в слезах. Спрашиваю, в чем дело, а она говорит, что наш Константин Аполлонович умер... Подломились колени, задрожали ноги, не могу пуговиц застегнуть у пальто; бегу в школу, вхожу и вижу: под лестницей стоят, всхлипывая и вздрагивая плечами, Николай Карлович Грандковский и батя — Михаил Александрович Венценосцев. Вбегаю в квартиру, вижу его, лежащего не то на столе, не то в гробу — не помню, вскрикнул я и упал тут же и долго горько плакал, плакал и за тех, которых не было здесь, любящих Константина Аполлоновича. Создалось такое тяжелое положение, что и рассказать трудно. И как это Бог помог Валерии Ипполитовне пережить все это. Все помрачилось, все плакали, рыдали» (4).

     Гроб с телом, украшенный живыми цветами и венками, был установлен на квартире художника в столовой. Ученики и преподаватели художественного училища, других учебных заведений, знакомые и друзья семьи Савицких приходили проститься с покойным. Тот же Грандковский пишет:

«Горе учеников я не могу описать, так оно велико; были пролиты реки слез, самых искренних. Все дни и все ночи ученики не отходили от его гроба...» (5).

     В те дни на адрес училища приходили телеграммы и письма, где все, знавшие Савицкого, выражали чувство утраты. Так, уже 2 февраля была получена телеграмма от художников-передвижников:

«Пенза. Школа рисования. Валерии Ипполитовне Савицкой. Пораженные неожиданной кончиной дорогого и всеми горячо любимого Константина Аполлоновича, товарищи выражают Вам искреннее глубокое соболезнование. Брюллов, Дубовской, Киселев, Лемох, Маковский» (6).

     Многие из его бывших учеников приехали в Пензу почтить память Учителя и проводить его в последний путь.

     По уже приводившимся, ярким и детальным воспоминаниям Д. И. Карпова, день похорон — 3 февраля — был теплым и пасмурным.

«После отпевания покойника было произнесено над гробом слово законоучителем школы Венценосцевым, где он изображал жизнь и деятельность его в мире искусств. Гроб покойного был покрыт парчевым покрывалом с прорехой у уха покойника. Небо было затянуто тонкими облаками. Падал редкий снег. На площади у церкви остановились для фотографирования процессии. В эту минуту выглянуло в прорыв облаков солнце и осветило гроб. Все увидели в прореху покрывала ухо и седые волосы покойного. Этот вид на всех произвел гнетуще-тяжелое впечатление и многие вскрикнули со стоном» (7).

     Затем шествие по Суворовской улице (ныне Куйбышева) направилось к кладбищу. Впереди несли большой венок из живых цветов с надписью на ленте:

«Дорогому отцу-директору и незабвенному преподавателю от скорбящих учащихся».

За ним следом — венки от губернских и городских властей, учебных заведений, различных учреждений и обществ, друзей и товарищей семьи.

     На кладбище, над гробом с телом К. А. Савицкого, произнесены были прощальные речи. Искренними были слова А. В. Малютина. В них ярко проявилась вся любовь, которой платили ученики Савицкому в ответ на его заботу о них — слова эти, пожалуй, являют собой самый верный портрет Константина Аполлоновича:

«Господа! Прежде чем вынести из училища (8) тело усопшего незабвенного Константина Аполлоновича, скажем последнее ученическое «прости» нашему отцу-директору. Жутко и больно делается при мысли: кого теряем мы в лице умершего? Он не был для нас только талантливым педагогом-наставником, он был отцом и, как часто сам говорил, нашим старшим другом и товарищем. Он жил одной жизнью, глубоко проникался нашими духовными и материальными нуждами и как отец любил нас всех без различия, словом и делом поддерживал каждого из нас. Слепо веря и беззаветно любя человека, он всю жизнь, все свои силы, всю энергию отдал на служение обездоленному люду. Этой святой любовью к человеку он старался объединить нас в одну дружную семью для общего служения человечеству. Пусть же эта высокая, святая любовь к человеку навсегда запечатлеется в наших сердцах и станет для нас дорогим заветом. И теперь, говоря последнее «прости» нашему отцу-директору и другу-наставнику, пожелаем мир, вечный мир его праху».

     Там же прочли экспромт Н. И. Гушина, тоже ученика Савицкого, который от волнения не мог и слова вымолвить. Он начинался так: «Не покидай нас, милый Дед ...». Среди учеников ходило несколько уважительных прозвищ Савицкого: одно — уже упомянутое «Дед», другое — «Зевс Громовержец», за низкий раскатистый голос и быструю, как бы летящую, походку с гордо поднятой седой головой.

     На следующий день после похорон, 4 февраля 1905 года, «Пензенские губернские ведомости» откликнулись некрологом Евгения Семенова, преподавателя истории искусств в художественном училище. Кроме общей оценки Савицкого как художника было отмечено:

«что касается до Пензенского рисовального училища, то со смертью своего директора оно утратило не только опытного и талантливого художника-руководителя, трезво относящегося к задачам искусства, умеющего и в работы учеников вдохнуть «душу живую», но и главного своего «начальника», лишилось человека, жившего преимущественно его интересами, скорбящего его скорбями и радовавшегося его радостями».

     Замечательный русский художник и человек обрел свой покой на Митрофаниевском кладбище. Пензенская земля, для которой он сделал так много, приняла его прах. Вечная ему наша память. 

ПЛАН КВАРТИРЫ САВИЦКОГО,
нарисо­ванный в Пензе в июне 1944г. Г. К. Савиц­ким.
Прорись с фотокопии из пензенской краеведческой записной книжки № 1
(л. 133) А. В. Храбровицкого. Публикуется впервые.

     1 — лестница с первого этажа на второй;

     2 — лестничная площадка, с нее можно было попасть в квартиру Савицких и в училищный музей;

     3 — передняя;

     4 — комната мальчиков;

     5 — кабинет К. А. Савицкого;

     6 — столовая. На плане за-штрихован прямоугольник стола, в его торце — квадрат — место К. А. Савицкого, а стрелкой Г. К. Савицкий указал «место Горького» во вре­мя его визита к Савицким 15 января 1904 года. Гроб с телом художника был установлен на месте этого стола;

     7 — гостиная;

     8 — комната девочек;

     9 — детская;

     10 — ванная комната. Место смерти К. А. Савицкого указано двойной стрелкой и внесено в план А. В. Храбровицким со слов Г. К. Савицкого;

     11 — спальная комната К. А. Савицко­го. У Г. К. Савицкого написано: «спальня отца»;

     12 — комната прислуги;

     13 — кухня.

     ПРИМЕЧАНИЯ

     1. Казенная квартира директора была в здании училища. Она размещалась во вто­ром этаже западного, справа от централь­ной части, крыла. Сейчас помещения квартиры заняты учебными аудиториями и мастерскими. В феврале 1991 года на стене у входа в бывшую квартиру первого директора училища была установлена чугунная мемориальная доска, отлитая еще к столетию со дня рождения К. А. Савиц­кого.

     2. Письмо от 9 февраля 1 905 г. (Цент­ральный государственный исторический архив СССР, ф. 789, оп. 4, ед. хр. 1 10, л. 103).

     3. ОР ГБЛ, ф. 357, 1.16.

     4. Воспоминания Д. И. Карпова (1867 -?; учился в ПХУ с 1898 по 1901 год, по завершении обучения был оставлен К. А. Са­вицким в училище преподавать на подготовительном отделении) хранятся в ОР ГБЛ, ф. 357, 1.21. Сестра Дмитрия Ивановича Карпова — Екатарина Ивановна учи­лась в ПХУ с 1899 по 1905 год. Вход в квартиры директора и преподавателей училища был через западный подъезд здания (сейчас закрыт). Пройдя тамбур, по­сетители попадали в коридор, ведший на­лево через училищную библиотеку в учеб­ные классы, а направо — в казенные квар­тиры. Напротив выхода из тамбура у про­тивоположной стены коридора — лестница (упомянутая Д. И. Карповым), подняв­шись по которой, посетитель оказывался у входа в квартиру Савицких (см. план). М. А. Венценосцев — священник Покровской церкви г. Пензы, законоучитель ПХУ.

     5. См. прим. 2.

     6. ОР ГБЛ, ф. 6057, XVI. 10. Все подпи­савшие телеграмму: П. А. Брюллов, Н. Н. Дубовской, А. А. Киселев, К. В. Лемох, В. Е. Маковский были близкими друзьями покойного, все, как и Сявицкий, — членами Товарищества передвижных художест­венных выставок.

     7. См. прим. 4. Упомянутая церковь, возле которой фотографировалась про­цессия, судя по сохранившимся снимкам, — Св. Михаила Архангела. Прихожанами этой церкви был сам директор К. А. Савиц­кий, его семья и все педагоги православно­го вероисповедания, живущие при учили­ще. На сегодняшний день сохранились площадь (ныне им. Куйбышева) и сильно разрушенное здание церкви.

     8. Есть основания предполагать, что свою речь А. Малютин прочел уже на клад­бище. Тексты речи А. В. Малютина и экс­промт Н. И. Гущина в копиях хранятся в фондах Мемориального музея-мастерской К. А. Савицкого при Пензенском художе­ственном училище.

Д. ДИМАКОВ.

Опубликовано: «Пензенский временник любителей старины», № 4 — 1992,
с. 24-26.