Рейтинг:  5 / 5

Публикуется впервые

      А. И. КУПРИН И ВЕЛИКАЯ КНЯГИНЯ
      ОЛЬГА АЛЕКСАНДРОВНА

     В Объединении государственных литературно-мемориальных музеев Пензенской области хранится архив семьи русского писателя А. И. Куприна, поступивший сюда в 1981 г. от дочери писателя Ксении Александровны после ее смерти (18 ноября 1981 г.). Архив включает 94 единицы хранения. Это, в основном, семейная переписка: письма жены писателя Елизаветы Морицевны к дочери, письма самой Ксении Александровны, а также несколько писем-открыток Куприна и писем к нему от неустановленных и неизвестных лиц. Все документы относятся к периоду эмиграции Куприных, продолжавшейся с ноября 1919 г. по май 1937 г., и к последним годам жизни писателя.

Великая княжна Ольга Александровна, дочь императора Александра III и императрицы Марии Федоровны, сестра последнего российского императора Николая II.     Среди писем от неизвестных, никогда не упоминавшихся в круге знакомых и адресатов писателя лиц, находятся два письма от Ольги Куликовской и одно письмо от «неустановленного лица», как значится в архивной описи, написанное в 1921 году из Франции. Как нам удалось выяснить, «неустановленное лицо» — это принц Петр Александрович Ольденбургский, а Ольга Куликовская — великая княгиня Ольга Александровна, дочь императора Александра III и императрицы Марии Федоровны, сестра последнего российского императора Николая II. Таким образом, мы впервые устанавливаем факт переписки писателя с членами императорской фамилии. Это стало возможным после публикации в журнале «Юность» (№ 3, 4 за 1991 г.) «Книги воспоминаний» великого князя Александра Михайловича. Именно она Великая княгиня Ольга Александровна с мужем принцем Петром Ольденбургскимпо­зволила идентифицировать личность дотоле безвестной корреспондентки писателя с великой княгиней. Многочисленные детали, упоминаемые в письмах, не оставляют сомнения в этом тождестве.

     Как известно из тех же мемуаров великого князя Александра Михайловича, женатого на старшей сестре Ольги и Николая II — Ксении, своей двоюродной племяннице, Ольга была первым браком замужем за принцем Петром Александровичем Ольденбургским, человеком, с нею совершенно различным по характеру (1). По свидетельству же князя В. С. Трубецкого причина их взаимного отчуждения заключалась в другом:

«Муж Ольги Александровны — принц Ольденбургский, человек немощный, был равнодушен к своей супруге и поэтому ничего не было неестественного в том, что в один прекрасный день великая княгиня почувствовала сильное влечение к красивому и статному Куликовскому, которого она частенько видела рядом с братом (великим князем Михаилом Александровичем. — Л. Р.) и который показался ей во всех отношениях интересным и достойным человеком» (2).

Великая княгиня Ольга Александровна и Николай Александрович Куликовский     Ольга Александровна считалась в своей семье «не от мира сего». Внешне, по скромной манере одеваться, она напоминала сельскую учительницу. В Рамони, имении Петра Александровича, в Воронежской губернии, до сих пор сохраняются удивительные легенды об этой женщине (3). Брак был несчастливым, супруги не жили вместе, и однажды брат Ольги Александровны, великий князь Михаил Александрович, познакомил ее с поручиком лейб-гвардии Кирасирского Ее Величества полка Николаем Александровичем Куликовским, умным, блестящим красавцем (4). Чувство было глубоким и сильным, но император Николай II препятствовал разводу сестры и новому браку (частично здесь виновником был Михаил Александрович, только что женившийся морганатическим браком на бывшей жене офицера того же Кирасирского полка) (5). Только зимой 1916 г. в пригороде Киева состоялась «почти тайная от всех свадьба» великой княгини Ольги с Н. А. Куликовским (6).

     В письмах Куликовской упоминается госпиталь в Киеве. В годы 1-й мировой войны Ольга Александровна служила в нем простой сестрой милосердия. Как пишет Александр Михайлович,

«самые заклятые враги династии не могли сказать ничего, кроме самого хорошего, о ее бескорыстной работе по уходу за ранеными. <...>. Всегда одетая, как простая сестра Великая княгиня Ольга Александровна среди раненных в госпитале милосердия, и разделяя с другой сестрой скромную комнату, она начинала свой рабочий день в 7 час. утра и часто не ложилась всю ночь подряд, когда надо было перевязывать вновь прибывших раненых. Иногда солдаты отказывались верить, что сестра, которая так нежно и терпеливо за ними ухаживала, была родною сестрою Государя и дочерью Императора Александра III» (7).

     После падения монархии Ольга Александровна с мужем, с сестрой Ксенией и ее мужем вел. кн. Александром Михайловичем, с матерью, вдовствующей императрицей Марией Федоровной, жили некоторое время в Крыму, под арестом. После заключения перемирия Антанты с Германией, согласно которому немецкие войска должны были покинуть захваченный ими Крым, все члены императорской фамилии, оказавшиеся на полуострове, отбыли в Лондон на британских военных кораблях, предоставленных английским королем, их родственником. В самом начале двадцатых годов Ольга Александровна с семьей переезжает в Копенгаген, в Данию, к матери (бывшей принцессе датской), где они жили до 1948 г. Затем они оказываются в Канаде, в Торонто. До сих пор в Торонто живет ее сын Тихон Куликовский, часто упоминающийся в письмах к Куприну. Ольга Александровна умерла в Торонто в 1965 г. и похоронена на кладбище Йорк (3).

«Женщины с душевными качествами Великой Княгини Ольги, — по свидетельству вел. кн. Александра Михайловича, — представляют собою редкое явление» (7).

     Душевная щедрость, искреннее участие в людях, подлинный, врожденный демократизм — это, вероятно, было общими чертами О. Куликовской и А. И. Куприна. До установления факта переписки писателя с сестрой Николая II наши знания о связи его с членами императорской фамилии ог­раничивались лишь известным его выступлением в защиту брата царя, все того же вел. кн. Михаила Александровича, в белогвардейской газете «Молва» 22 июня, выдержанная в тоне уважения к личности великого князя послужила причиной ареста писателя большевистскими властями. О личности Михаила Александровича Куприн мог знать от учительницы французского языка Барле, которая обучала языку детей великого князя и дочь писателя Ксению. Кроме того, именно с псарни великого князя была взята любимая собака Куприна Сапсан.

     Вероятно, переписка завязалась во второй половине 1921 г., после передачи Ольгой Александровной благодарности через принца П. Ольденбургского и посылки Куприным в дар своей книги. С принцем Ольденбургским, писавшим рассказы под псевдонимом Петр Александров, Куприн был знаком еще по Петербургу. В письме от 26 мая 1921 г., хранящемся в наших фондах, Петр Александрович пишет:

«В письме, которое я на днях получил от Ольги Александровны, она просит Вам передать свою искреннюю благодарность за привет. <...>. Она пишет, что ее настольной книгой был Ваш «Поединок» и что Проскуров, который Вы в нем описываете, она хорошо знает» (8).

     Несмотря на то, что до революции и Куприн, и вел. кн. Ольга Александровна жили в Гатчине, они не были тогда знакомы. Это видно из ее вопроса, успела ли дочь Александра Ивановича родиться в России. Ксении Александровне Куприной ко времени эмиграции было уже 11 лет.

     А. И. Куприн не был ни монархистом, ни анархистом, ни эсером.

«Никогда ни к какой партии не принадлежал, не принадлежу и не буду принадлежать», — писал он (9).

И в другой статье:

«Я все-таки пытаюсь разобраться в том клубке, в который спуталась нынешная русская действительность» (10).

Великая княгиня Ольга Александровна с мужем и детьми. 1920 г.     Из писем хорошо видно, что сблизили этих, таких разных по условиям жизни и воспитания, людей одинаковые воспоминания о прошлом. В «милой Гатчине» ими обоими были прожиты самые счастливые периоды их жизни. У Куприна — период его творческой зрелости и расцвета, у Ольги Александровны — детство и любовь к Куликовскому, полк которого находился в Гатчине. Одинаковой была неизбывная тоска по России, удивительная, трогательная любовь к животным, умение привязываться к ним, понимать их внутренний мир.

     Ниже мы публикуем одно из писем великой княгини Ольги Александровны к А. И. Куприну, хранящееся в фондах Объединения литературных музеев (11). В публикации сохранена орфография и пунктуация подлинника. 

Копенгаген                                                      20 янв. 1922 г.

                                                                          3 февр.

 «Вот опять Вы мне много радости дали. Не успела я поблагодарить Вас за «Жар-птицу»* — как получила хорошее ваше письмо. Бедный, бедный ваш «Сапсан»** — так стало грустно читая о нем — такой ужасно трагичный конец. Так живо себе представила улицы милой Гатчины зимою — и весь путь до старых ворот за артиллерийскими казармами — где ничего не могли найти из-за снега...

Я начала было читать Тихону о Сапсане — но он со слезами на глазах — и закрывая уши ручками — отбежал от меня крича: «Не хочу слушать! Это слишком грустно — мне жаль собачки»... Он очень добрый — и всегда плачет, если что-нибудь покажется ему грустным.

Сестра же Можаева*** очень смущена и просит прощения у Вас — но... все-таки стоит на своем, она женщина упрямая!

Вот уже 3-ий день что больна инфлюенцией и лежу, заразившись у моей матери, за которой ухаживала только три дня. Ломит спину и все такое — но сегодня самочувствие гораздо лучше.

Самое грустное для меня — разлука с моими маленькими! Засыпая вчера Тихон вспомнил это «Маму не поцеловал и не перекрестил» — и обратился к сестре Можаевой с вопросом как быть — «а то мама спать не будет, если я ее не перекрещу». Она разрешила вопрос — и Тихон успокоенный перекрестил дверь в мою спальню — и заснул.

Я очень очень радуюсь Вашими хорошими письмами — так и знайте; и люблю вам писать, но только моя дикая безграмотность меня смущает. Я пишу лучше по-английски — как это не досадно и противно. У меня была любимая старая англичанка-няня — жившая у меня 32 года — и умерла она в 1913 году у меня в доме на Сергиевской, 46. Это был самый любимый и близкий мне человек — который всегда и везде со мною живет в душе. Вот когда я болею — она недостает мне страшно — при ней все было всегда уютно — такая была вера и уверенность — во все ея поступки. Умерла она 77 лет — не увидав моих маленьких — и наше счастливое маленькое семейство. Я рада — что она очень любила моего Ник. Алек, и знала его — он как сын родной за нею ходил во время ея последней болезни — т. к. тоже любил ее очень.

Мне страшно понравился рисунок в самом начале журнала «Жар-пт.» вид церкви в Киеве — так аппетитно сделано, — и так тянет туда ко всему родному. Так сильно туда тянет — и так живешь сильно в прошлом — что иногда я пугаюсь — не пропускаю ли я свою теперешнюю жизнь зря — между пальцами. Это я считаю очень грешно делать — но невольно всегда думаешь: Вот когда вернемся — то-то — и то-то будем делать. А жизнь идет, день за днем... Из этой мысли истекают столько других мыслей, а я устала писать имея жар — что придется извиняться, что зря вы потратите время, разбирая мой почерк. Вы очень четко пишете и мне легко читать — и большое удовольствие — повторяю.

Хочу нарисовать Вам картинку (акварелью)**** но не знаю какой бы сюжет вас порадовал?

Всего лучшего желаю вам и еще раз благодарю.

Ольга Куликовская»

     *Журнал «Жар-птица» издавался русскими эмигрантами в Берлине как продолжение одноименного журнала, выходившего в Петербурге. Первый номер увидел свет в начале августа 1921 г.

     ** «Сапсан» — рассказ А. И. Куприна «Мысли Сапсана о людях, животных, предметах и событиях», напечатанный впервые в альманахе «Творчество» (вып.1, Москва, 1917). В 1921 г. писатель переработал рассказ для первого номера детского журнала «Зеленая палочка», изда­вавшегося в Париже. В частности, был дописан эпизод смерти Сапсана. Известно множество фотографий А. И. Куприна с «его другом» Сапсаном, собакой редкой меделянской породы.

     *** Сестра Можаева — монахиня в миру, которая два с половиной года работала вместе с Ольгой Александровной в киевском госпитале, затем жила в ее семье при детях.

     **** Ольга Александровна очень хорошо рисовала. В эмиграции она продавала некоторые свои акварели. Ее рисунки доэмиграционного периода находятся в Центральном государственном архиве Октябрьской революции.

     ПРИМЕЧАНИЯ:

     1. Великий князь Александр Михайлович. Книга воспоминаний. — Журн. «Юность», 1991, № 3, с. 55.

     2. В. Трубецкой. Записки кирасира. — Журн. «Наше наследие», 1991, № 4, с.110.

     3. См. подробнее: П. Варфоломеев. Принцесса из Рамони. — Газ. «Труд», 1991, 24 июля.

     4. См. подробнее: В. Трубецкой. Записки кирасира. — Журн. «Наше наследие», 1991, № 4, с. 110.

     5. См. подробнее: там же, с.108-110.

     6. Вел. кн. Александр Михайлович, указ. соч., с. 55. В. Трубецкой в «Записках кирасира» ошибочно указывает, что свадьба произошла уже в эмиграции (с.110).

     7. Вел. кн. Александр Михайлович, указ, соч., с.55.

     8. Фонд Куприных, опись 1, ед. хр. 83-ОА.

     9. ЦГАЛИ, ф. 240, опись 3, ед. хр. 12. Рукопись.

     10.  Газ. «Молва», 1918, 10 июня, № 4; цит. по кн.: Ф. И. Кулешов. Творческий путь А. И. Куприна. 1907-1938, 2-е изд., Минск, изд-во «Университетское», 1987, с.180.

     11. Фонд Куприных, опись 1, ед. хр. 77-ОА.

Л. РАССКАЗОВА.

Опубликовано: «Пензенский временник любителей старины», № 4 — 1992,
с. 17-18.